На языке родных осин - Алексей Клёнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ты моя больная тема…»
Ты моя больная тема.Это всё, что нам осталось.По стенам обрывки теней,Преждевременная старость.
Сизый дым, хмельные мыслиСмрад души, уродство тела.Мы с тобой отсюда вышли,И вернулись. Ты хотела.
Ты хотела, не желая.Я устал тебе перечить.Как же ты, моя родная,Нас посмела искалечить?
Как ты, любящая прежде,Нас смогла возненавидеть?Я тебя, когда-то нежный,Не желаю больше видеть.
Ты моя больная темаТы прелестна, до уродства…
В том, что оба нынче немы,Поразительное сходство.
1996г.«В конце своей губительной дороги…»
В конце своей губительной дорогиСтрастей мирских отринув суетуОт мудрости своей поверю в БогаИ помолюсь распятому Христу.
И поклонюсь церквам золотоглавым.Неполный кубок, тихо, на весуНесмелой веры, бережно и плавно,Я на алтарь священный принесу.
И стану в ряд таких же покаянныхЖелающих с души отринуть грех.Бог нас простит, конечно, окаянных.Бог нас простит. Да вот беда, – не всех.
Кого простит, – тот отрок во ВселеннойКто не прощён, – пополнит ада рать…Прощая всех, прощаясь с жизнью бреннойЯ под иконы лягу умирать.
февраль, 1994г.«Я едва поднялся из пелёнок…»
Я едва поднялся из пелёнокА уж слышал в день, по много разДескать, сукин сын и пострелёнокИ великий мастер до проказ.
И твердили мне во след соседиОт натуги покривившись ртом«Ежели сейчас он непоседаЧто с него получится потом?».
Принимая дерзость за насмешкуДобавляли, ядовито, вслед«Видно не подумав, в пьяной спешкеЗачинал паскудника сосед».
Но обиду проглотив с улыбкойОтвечал, не плача, всякий раз«Ну, и пусть! Могу прожить ошибкойИ великим мастером проказ».
И сейчас, когда расправив годы,Словно птица крылья за спинойШут и хулиган, любой невзгодеГорожу забор стихов стеной.
И уже (о, как же мир изменчив!)Мне твердят завистливо во след«Вот он, баловень судьбы и женщинДерзкий и насмешливый сосед».
Ну а я, считая за ошибку,В брови складку лёгшую браздойГоворю, по-прежнему с улыбкой«Под счастливой, знать, рождён звездой!».
11. 01. 1995«Горького не говори мне, женщина…»
Горького не говори мне, женщина.Видимо, фортуна переменчива.
У тебя теперь постель постылаяБез меня, вчерашнего и милого.
Разошлись дороги. Бог с тобой, иди.Каждого ждёт встреча впереди.
Были, как умели. Будет пусть винаНа двоих поделена одна.
Вот и всё. Забудем. И усталость пустьЗная своё дело, навевает грусть.
02. 06. 1996«Я уеду. К чертям на рога, на кулички…»
Я уеду. К чертям на рога, на кулички.Убегу. Улечу. Уплыву. Ускачу.Самолётом. Пешком. На коне. В электричкеОт тебя, неразумной моей истеричкиЯ уеду. Я этого очень хочу.
Я сорвусь, наору. Обругаю, облаю.Оттолкну, не приму. Отхлещу по щекам.Я из дома уйду. Я же очень желаюХлопнуть дверью в сердцах. Потому что я знаюЧтобы ты прогнала, я желаю и сам.
И теперь уже ты наорешь, обругаешь.И теперь уже ты накричишь, оттолкнёшь.Но… Всё это слова. Ведь прекрасно же знаюНикогда: уходя, уносясь, убегаяДалеко. За моря, в облака улетаяОт себя никогда никуда не уйдешь.
июнь, 1996г.Как я стал поэтом
ироничное
Право слово, истощилосьПрежнее терпение.Всё, что билось, рвалось, тщилосьУхало, скреблось, ловчилосьГорько плакало, лучилосьКак беда за мной тащилосьВсё в порыве вдохновения,В кратко сжатое мгновениеВдруг стихами получилось.
Конец ознакомительного фрагмента.
